Нефедовский Геннадий Викторович –адвокат МОО АЮР, аспирант Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.
Advocate-nefedovskii@mail.ru тел.89151343918.
Церковь и государство в законотворчестве Юстиниана
В статье рассматривается формирование доктрины симфонии властей на основе идей законодательства Юстиниана. Указывается, что в процессе формирования Византийской модели государственно-конфессиональных отношений на разных этапах симфония властей приобретала особенные черты. Государственная власть мыслилась как власть и церковная, в основе которой лежит принцип полноты власти, принадлежащей носителю верховной власти, ограниченной только религиозно-нравственными нормами.
История взаимоотношений церкви и государства берет свое начало с Миланского эдикта императора Константина Великого, изданного в 313 году. Благодаря его принятию открывается новая эпоха в истории права. Как отмечает А.И.Овчинников: «Особое значение он играет для правовых систем самых разных государств, не только христианских. Если для христианской церкви он значим, во-первых, тем, что прекратил почти трехсотлетние гонения на христианскую Церковь и даровал ей равноправие с прочими религиями Римской империи; во-вторых, тем, что заложил фундамент государственно-церковных отношений на долгие столетия, то для права современных государств он значим христианским, нравственным очищением права, его преображением и новым этапом развития. Благодаря миланскому эдикту возникает новое право в истории человечества – «человеколюбивое право»
В дальнейшем император Константин продолжил установление крепких государственно-церковных связей, так как был уверен, что исключительно вера христианская только способна стать единым фундаментом разноплановой в этническом плане империи. Император разнообразно поддерживал Церковь, вел строительство храмов церкви, заботился о духовенстве. По его повелению в Никее в 325 году был проведен Первый Вселенский Собор, на котором 318 епископов осудили арианскую ересь. Среди его участников были такие знаменитые священники как святитель Николай Чудотворец. При этом, император присутствовал на заседаниях Собора.
Важным этапом в развитии отношений церкви и государства стали Дигесты Юстиниана, которые представляли собой широкий кодифицированный сборник извлечений из трудов авторитетных римских юристов, ставший важнейшей частью свода римского гражданского права Corpus iuris civilis. Дигесты были составлены по приказу византийского императора Юстиниана I в 530—533 годах н.э. В преамбуле к шестой новелле Святого императора Юстиниана содержится принцип симфонии властей в Византийской империи: «Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием, — это священство и царство. Первое служит делам божеским, второе заботится ο делах человеческих. Оба происходят от одного источника и украшают человеческую жизнь. Поэтому цари более всего пекутся ο благочестии духовенства, которое, со своей стороны, постоянно молится за них Богу. Когда священство бесспорно, a царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие (συμφωνία')»"[1,34]. Последнее слово в этой фразе – симфония, что означает соработничество.
По мысли одного из отцов церкви Августина, епископа Гиппонского, церковь и государство – это два противоположных царства, одно из которых Град Небесный, а другое – град земной. И оба этих града оказывают влияние на общество. Существует несколько моделей соотношения церкви и государства: примат Града Небесного (церкви) над законами человеческими; примат государства; симфония (согласие) церковной и светской власти. Об этой симфонии и говорит законодательство Юстиниана.
Время правления Юстиниана I считается новым этапом в развитии Византии и формирования христианской империи на Востоке. В этот период, точнее к его началу, государственность уже осознавалась монолитно христианским государством. A христианский император — уже не епископом только внешних дел церкви, как это сознавал Константин Великий, но и внутренних.
Свою узаконенную власть в церкви Юстиниан воспринимал с большим размахом. Во-первых, он имел право назначать всех патриархов. За папой римским оставлена форма выборов. При этом, Юстиниан мыслил их всех своими органами по управлению церковью. Во-вторых, он позволял себе управлять богословскими спорами. При этом для него руководство богословской мыслью церкви воспринималась как должное. A именно — декретирование в области богословия и проведение в жизнь таких декретов посредством сбора подписей патриархов по отдельности. Такой порядок представлялся многим как угроза соборности.
Юстиниан взял в свои руки управление далеким от стабильности государством, которое было наполнено разнообразными источниками смут и беспорядков. В Константинополе соперничали партии ипподрома и поддерживали оппозицию новому порядку со стороны отвергнутых наследников императора Анастасия. В провинциях многочисленные ошибки в управлении вызывали беспорядки и восстания, власти не чувствовали себя в безопасности. В условиях роста количества обнищавших слоев населения и оскудения налоговых поступлений религиозные споры и дискуссии могли привести к краху государственного режима. Религиозные споры увеличивали внутреннее разделение страны и еще более обострили кризис государства. Требовались серьезные реформы, в том числе в церковной жизни.
Юстиниан по признанию историков был человек набожный. Будучи православным христианином Юстиниан не терпел ереси и еретиков, о которых он выразился в одном документе так: «Одно их прикосновение есть скверна, и след их и самое имя должны исчезнуть с лица земли» [2,370]. Желая истреблять «проклятых еретиков», полагая, что Богу ничто не может быть более угодным, чем соединение всех христиан в единой чистой вере без всяких раздоров в лоне святой церкви, Юстиниан почитал за честь выступить защитником православных догматов. При этом он считал себя сведущим в их содержании и в вопросах веры. Кроме того, статус императора – наместника Бога, его представителя на земле к этому обязывал.
Об императоре говорилось как об учителе веры, а политическая ситуация к этому обязывала. Как глава империи он осознавал значимость и важность для безопасности страны отсутствие религиозных раздоров. Император в течение всего правления был защитником Церкви. От самой Церкви он принимал статус верховного деятеля и учителя.
Уже на первой странице Дигест можно увидеть проявление его веры в Бога. Начинаются они с главы «О пресвятой Троице и кафолической вере». Никейский символ веры, текст молитвы повторяется не один раз на страницах Дигест, сопровождаясь анафемами еретикам. Далее идут главы религиозного законодательства, что означает помещение последнего в основу законодательства цивильного или гражданского: «Упование на Бога составляет наше единственное прибежище для существования монархии; в нем спасение нашей души и империи; поэтому подобает, чтобы все наше законодательство вытекало из этого принципа, чтобы он был для него началом, серединой и концом».
Законодательство Юстиниана регулирует церковную жизнь. Надлежит избирать священников безупречных, полагает Юстиниан, перечисляя все тонкости этого процесса в деталях: порядок выборов нового епископа, его нравственные качества, гарантии праведности, возраст клириков, требованиям к ним, к монастырской жизни, казне монастырей и т.д. На страницах Дигест можно встретить наставления о поведении клира, инструкции по распоряжению церковными доходами, нормы, устанавливающие ответственность административных сотрудников церквей.
Для всех служителей Церкви установлена особая юрисдикция. Светский суд не ведет их дел, напротив, епископу даны особые полномочия контроля над гражданскими, светскими чиновниками. У него привилегии, позволяющие быть особым покровителем бедных, узников, рабов, защитником униженных и угнетенных.
Император оставил после себя огромное количество построек для церкви: в каждом крупном городе империи на его средства была построена Церковь или монастырь. Боролся он и с язычеством, которое еще было популярно среди чиновников, в том числе, находившихся на видных постах. Ереси также досаждали Юстиниану, который через некоторое время после начала своего правления перестал демонстрировать религиозную терпимость, искренне полагая необходимым заботиться о других подданных: «Справедливо лишать земных благ тех, кто не поклоняется истинному Богу». Еретики были поражены в правах на занятие должностей, на профессиональную деятельность в качестве адвокатов и профессоров учебных заведений, им было запрещено собираться вместе, миссионерствовать, давать показания на суде против православных, передавать имущество по наследству, оставлять завещания и т.д.
Однако степень гонений варьировалась в зависимости от вида ересей. Максимальна она была по отношению к манихеям и язычникам. Чуть менее строгим был Юстиниан по отношению к евреям, которые, однако, постоянно восставали вместе с самарянами, что приводило к кровавым подавлениям их восстаний и авторитарному обращению в православие.
Таким образом, в сфере церковной дисциплины и управления законодательная деятельность Юстиниана опередила законодательство церковное. Из разрозненных соборных постановлений еще не составилось одного церковного кодекса. Юстиниан в своем «Кодексе» и в «Новеллах» синтезировал церковные узаконения и обычаи. Например, 123-я новелла является сводкой всех узаконений о епископах и клириках, 133-я — ο монашестве, и т.д. Эти законодательные сводки практически восприняты церковью, как законы церковные. Они положили начало церковному «Номоканону» или «Кормчей».
Ради выполнения на деле программы монолитной христианской империи Юстиниан, оставляя в стороне монофизитство, ультимативно обрушился на всех других еретиков и на еще оставшихся язычников.
«Мы, — писал Юстиниан в 6-й новелле, — озабочиваемся и ο хранении православной веры, и ο благоустроении священства, чем надеемся получить великие блага от Бога и соблюсти твердый порядок в государстве». Историки сообщают, что после восхождения на царство император Юстиниан осуществил преследование язычников эллинов и еретиков и «постановил, что только вера православных христиан признается государственной, и все церкви еретиков отдал православным.» Было предписано тем, кто еще не крещен немедленно креститься и идти с детьми и женами и со всеми домочадцами во святые церкви, чтобы в спешном порядке крестить своих малолетних детей. Со взрослыми Юстиниан предполагал иной порядок обращения, что подтверждает его глубокую преданность церковным и христианским нормам: взрослые должны прежде изучить Священное Писание, ознакомиться со смыслом таинств христианских, и только затем приступить к крещению своему. Если они не будут креститься, ссылаясь на военную службу или должность или дела имущественные, и своих детей, жен, слуг и всех при них находящихся оставят в заблуждении и таким образом окажутся небрежными в этом деле, то Юстиниан обязывал описывать их имение и изгонять их из государства.
По мнению ряда исследователей, теория симфонии духовной и светской власти в версии Юстиниана является следствием или отзывом на теорию, концепцию государственно-церковных отношений, сформулированную в конце V - начале VI в. Геласием и Симмахом, которые ставили своей целью доказать главенство власти Церкви над светской в вопросах устроения Церкви, церковной жизни, вероучения, то есть в церковных делах, полагая, что правитель должен кротко и смиренно воспринимать наставления духовенства в вопросах веры. С одной стороны, это было выражением римского клерикализма, который тогда уже существовал, с другой стороны, это было вполне оправдано тем, что наставления адресовались императору Анастасию, который склонялся на сторону монофизитов. Юстиниан переинтерпретирует концепцию государственно-церковных отношений, которую он мог взять у этих римских и некоторых других отцов. Следует не отождествлять священство и Церковь, тогда становится понятным, почему в предисловии к "6-й новелле" Юстиниана говорится не о главенстве духовенства, но о единстве и согласии царства и священства внутри Церкви. Император Юстиниан прекрасно знал православное догматическое богословие, которые тогда уже начало складываться в догматическую систему и не отождествлял духовенство и Церковь. Следует иметь ввиду, что слово "Церковь" вообще отсутствует в его предисловии. Церковь понимается им как Богочеловеческий институт, объединяющий христиан, и Юстиниан говорит о дарах Божиих человечеству, т.е. соотношение царства и священства понимается вовсе не как соотношение государства и Церкви, а как соотношение различных властей внутри Церкви. Юстиниан при этом пользуется понятиями Божественного и человеческого. Однако в соответствии с Халкидонским догматом, который здесь как бы экклезиологически прилагается, он говорит о нераздельном единстве и также указывает на общение свойств между Божественным и человеческим. По тексту "6-й новеллы", "царство заботится и о догматах, и о чести священников, и о соблюдении церковных правил", т.е. устраивает предельно широко понимаемую человеческую сторону Церкви.
В его модели симфонии властей обращает на себя внимание разный вес ее частей. Понятие "священство" служит для отражения всех служителей церкви – епископов, священников, диаконов, чтецов, пономарей. По его суждению, «священство служит вещам Божественным", "оно более Божественная часть Церкви", "но это отличие духовенства от прочих членов Церкви относительно", "дело священства - молитва", т.е. предельно широко понимаемая литургическая и сакраментальная жизнь Церкви. Но при этом утверждается верховенство царства. В одном из своих законов Юстиниан говорит: "Что же есть более великого, более святого, чем императорское величество?!". В одном из законов, прямо относящемся к церковной жизни ("Новелла 133-я" - "О монахах и монахинях и их образе жизни"), Юстиниан говорит в предисловии: "Нет ничего недоступного для надзора царю, принявшему от Бога общее попечение о всех людях. Императору подобает верховное попечение о церквах и забота о спасении поданных. Император - блюститель канонов и Божественных Законов. Царь через Собор и священников утверждает Правую веру". Таким образом, Юстинианова модель симфонии властей представляет собой результат воцерковления государственной власти, которая не мыслила себя вне церкви, не осознавала свою секулярность и индифферентность к вопросам веры, то есть тех характеристик власти, которые возникли в Западной Европе в эпоху Просвещения.